Шрифт:
Закладка:
На фоне отсутствия международных косметических компаний появились неофициальные дистрибьюторы и бутлегеры, которые контролируют около 60 % рынка и продают нелегально ввезенную косметику . (По данным исследования, проведенного в 2017 году иранским студенческим информационным агентством ISNA, контрабандная или поддельная косметика стоит около 1,7 млрд долларов, легально ввезенная - 390 млн долларов, а произведенная в стране - 722 млн долларов).
Привлекательность мировых брендов несомненна, и продавцы обходят традиционные или законные методы, чтобы удовлетворить спрос, будь то через социальные сети, третьи страны, такие как ОАЭ, оптовиков или аффилированных лиц. Например, аккаунт в Instagram под названием Kylie Cosmetics Iran утверждает, что предлагает продукцию американского бренда. "Теперь, когда из Азии в такие страны, как США и Таиланд, хлынули бутлеги MAC, Kylie Cosmetics, Urban Decay и других известных брендов, я не удивлюсь, если они добрались и до Ирана", - говорит Дагрес.
В косметическом разделе Digikala, иранской версии Amazon, продается подводка для глаз от американских брендов, таких как Maybelline и Rimmel. Быстрый поиск подводки для глаз приводит к появлению продуктов местных и международных компаний, иногда поддельных, иногда подлинных, включая подводку Real Pen от MAC (подделка) и жидкую подводку для глаз от турецкого бренда Golden Rose. Подводка для глаз Maybelline доступна на сайте по цене 230 000 туманов, что эквивалентно 2,3 миллиона риалов или около 6 долларов США, что аналогично ее цене на Amazon. При этом доход на душу населения среднего иранца по паритету покупательной способности составляет примерно одну пятую от американского, поэтому подводка для глаз международных брендов, по сравнению с ними, стоит дорого.
Спрос на международную косметику, несмотря на ее высокую стоимость, свидетельствует о том, что иранские женщины, следящие за модными тенденциями, стремятся наносить качественный макияж, несмотря на связанные с этим экономические, политические и социальные трудности. "Сочетание большего удобства и желания казаться социально современной и экономически мобильной, вероятно, является движущей силой распространения [международной косметики]", - объясняет Батмангхелидж. "Здесь спрос важнее предложения. Иностранная косметика импортируется, потому что это то, чего хотят иранские женщины".
Идеальное Я
В исследовании 2016 года исследовательница Назанин Гафарянширази изучила, как и почему иранские женщины часто прибегают к косметической хирургии и макияжу. Женское тело используется "как средство социально-политической нонконформности... как знак своего существования в обществе и как инструмент протеста против социально-политических ограничений", - пишет Гафарянширази. Далее автор утверждает, что существует "связь между использованием макияжа и самовыражением граждан в условиях репрессивных режимов". Хотя некоторые представления о красоте опираются на западные идеалы, мотивы выходят за рамки простого прихорашивания. Как бы ни было незначительно и неважно в других частях мира, решение нанести привлекательный макияж глаз приобретает новый смысл в уникальной иранской социально-политической среде.
С другой стороны, как отмечает Гафарянширази, некоторые ученые утверждают, что, хотя эстетика иранских женщин интерпретируется как поле битвы для переговоров об идентичности, использование ими макияжа и, соответственно, подводки для глаз не так уж глубоко. Напротив, иранские женщины просто погружаются в мир косметики, чтобы поднять себе настроение, повысить уверенность в себе или скоротать время.
Захра, например, говорит, что использует подводку для глаз, чтобы создать свой идеал, чтобы придать лицу глубину из-за, как она говорит, бледного оттенка кожи. "Когда я выхожу из дома и хочу куда-то пойти, я обязательно наношу макияж", - говорит она. Но если мне очень скучно, или я хочу пойти к подруге, или если я хочу пойти в особенное место, я тоже наношу макияж". Когда я думаю об иранской красоте, первое, что приходит на ум, - это красивые глаза иранских девушек".
Конкретно рассматривая сормех, Моавени утверждает, что косметика может "находиться вне политики и споров, потому что она считается квинтэссенцией иранского искусства". Персы записывают свою историю и цивилизацию через свою поэзию, и глаза являются повторяющейся метафорой - красота глаз, то, как они нарисованы. Женщины-чадори [женщины, покрывающие себя с ног до головы одним большим покрывалом] всегда подводили глаза после замужества, так что в некотором смысле это тоже ритуал женственности". (В персидской религиозной и обычной культуре макияж предназначался только для замужних женщин. Макияж глаз и бровей был отличительной чертой незамужних девушек от замужних женщин. Исторически сложилось так, что женщины даже не могли покупать емкости для сорме на местных рынках до замужества и вынуждены были использовать изготовленные вручную).
Ношение sormeh не обязательно является "бунтарством", уточняет Моавени. "Носить меньше косметики - это своего рода классовое различие в Иране. Старый верхний средний класс носит меньше, новый средний класс после 1979 года, который в культурном плане является бывшим рабочим классом, носит больше. Таким образом, эта динамика также смешивает понятия макияжа как неповиновения или сопротивления, или, возможно, является еще одним слоем этого?"
По ее мнению, эта косметика также не воспринимается властями как "суперсексуальная", как помада. "Когда в 1990-е годы власти были властны и придирались к женщинам по поводу их внешнего вида, особенно при посещении университетов или правительственных офисов , они зацикливались на лаке для ногтей и помаде и часто требовали их стереть. Подводка под глазами почему-то всегда считается халяльной".
Учитывая это различие, важно отметить, что в сравнении с подводкой для глаз ношение sormeh более тонкое и менее заметное издалека: пигмент обычно наносят на водную линию глаза, а не на веки.
Когда Нешат училась в колледже в Калифорнии, а революция 1979 года потрясла Иран, она все сильнее тосковала по родине, но не могла осознать издалека трансформацию, навязанную женщинам в иранском обществе. Только когда она вернулась в Иран более десяти лет спустя, в 1990 году, глубина перемен стала очевидной для нее. "Это было похоже на день и ночь. Как и сегодня, новая реальность наводила ужас, показывая, как фанатизм укоренился в обществе и как он действительно изменил страну и ситуацию для женщин, даже на визуальном уровне", - говорит она. "Вначале полиция нравов более жестко преследовала не просто ношение головного платка, а полного хиджаба. Я была шокирована, потому что до революции все было совершенно иначе. Там были женщины в мини-юбках и с сильным макияжем", включая сильную подводку для глаз или sormeh.
Нешат чувствовала себя отдаленной от своих иранских коллег, отчасти из-за своей смелой эстетики. "Я сама создала другую идентичность, и у меня был свой взгляд вдали от Ирана, который, возможно, был громче, чем я ожидала или хотела, и определенно громче,
